О коррупции в медицинских кругах наслышаны в Смоленске многие. Особое место по количеству «поощрений» занимает онкодиспансер на Жукова. К сожалению, об этом я знаю не понаслышке. Как дочь бывшей пациентки диспансера, могу рассказать о стоимости бесплатной медицины тяжелобольных и об «особом» отношении к бесплатникам. Побеседовав с врачом по этому вопросу, я поняла, что дела обстоят даже хуже, чем я могла предположить. По понятным причинам, имя доктора называть я не буду.
Постановка диагноза
Ты будешь считаться здоровым, пока сам не настоишь на проведении анализов, УЗИ, МРТ и т.д. Получить заветный талончик на сдачу далеко не так просто – своей очереди пациенты могут ждать месяцами. Это, учитывая то, что счет может идти на дни. Доктор, с которым мне удалось побеседовать, прямо сказал: «Чтобы диагностировать заболевание вовремя либо придется обивать пороги медицинских учреждений, заручаться поддержкой знакомых в этой сфере, либо — деньги».
В моей семье диагноз вовремя поставлен не был. Анализы, правда, брали, но причину серьезных изменений в организме установить не могли. Это тянулось полгода. Когда наличие злокачественной опухоли подтвердилось, заболевание было на такой стадии, что операцию сразу назначить не смогли. Маму ждали несколько курсов химеотерапии и облучения.
«Проблема в том, что «распил» денег начинается еще на уровне получения тендера. Например, на новый томограф выделили 30 миллионов рублей. Купили за 10 миллионов. Куда разошлась остальная сумма, догадаться нетрудно. С технической точки зрения, обслуживание купленного аппарата будет обходиться в копеечку. Три-четыре года и начнутся сбои, а это, в первую очередь, перерыв в работе» — прокомментировал доктор.
Как ждут операцию
После каждой процедуры «химии» следовало заходить к курирующему врачу. Итак, один день посещения диспансера. Процедура химеотерапии – 200 рублей медсестре (иначе будешь чувствовать себя биоматериалом, а моральная поддержка таких пациентов просто необходима), последующий поход к доктору – 400-500 р. И это лишь потому, что тип опухоли «ходовой» — молочной железы, да и дело было пять лет назад. В сложных случаях – дороже.
В беседе врач рассказал о нынешнем положении дел. «Спекулируют своим практически все узкие специалисты-онкологи. Например, уролог в поликлинике не имеет права осматривать больного раком, человек должен отправиться именно в онкодиспансер. На город и область такой врач один. Соответственно, огромная очередь. Чтобы не ждать долго, приходится платить»
В очередях на процедуры пациенты открыто обсуждали стоимость бесплатной операции, кто-то надеялся откупиться натурпродуктом — но это вариант только для тех, кто держит свое хозяйство. Уже тогда стало понятно, что далеко не все смогут дожить до своей очереди, финансовые возможности у всех разные, а избалованные презентами врачи не делали градацию на богатых/бедных.
При первом посещении маму с улыбкой на лице позвала в кабинет заведующая отделением. Долго расспрашивала, как самочувствие, как настрой, участливо заглядывала в глаза. Тогда еще она не знала о системе «поощрений» и доверчиво рассказывала о том, где и что болит, считая интерес искренним. Естественно, денег не дала – просто не знала, что это надо. Во все последующие посещения онкодиспансера при встрече в коридоре она удостаивалась сухого «здравствуйте», интерес к тяжелой пациентке резко пропал.
До операции дело так и не дошло. После всех курсов «луча» и «химии» за нее не взялись. Назначили повторные курсы. На вопрос, почему так получилось, ответили: «А почему вы вообще решили, что операция будет?» Что было причиной – поток обеспеченных пациентов в обход очереди или запущенная стадия заболевания, я не знаю, поэтому и делать выводы не могу.
Хоспис
После сказанных слов, мама на химиотерапию ходить перестала, подписала официальный отказ. Для понимания, при процедуре вводятся препараты, которые губят и раковые, и здоровые клетки. Страдает печень, почки, сердце – вообще все жизненно важные органы. Невозможно есть – любые попытки сопровождаются тошнотой.
Следующей и последней инстанцией был хоспис. Туда ее положили для того, чтобы откачать скопившуюся в легких жидкость. Была весна, ночами далеко не так тепло. Положили в палату на первом этаже, дверь была сразу налево от входной двери в учреждение. Сквозняк тянул по ногам, когда я туда приходила, поддувало от окна. Пациенты кутались в одеяла, одевались не по сезону тепло – у большинства таких больных нарушается кровообращение. Держать дольше положенного не стали. Процедуру провели и через два дня отправили домой. Периодически для осмотров и выписки рецептов обезболивающих оттуда приезжал доктор. В конце сентября 2012 года эта история заканчивается.
Родные тоже соприкоснулись с СООД. Не дай Бог! Только когда родственники начали прокуратурой угрожать, зашевелились. Когда поняли, что есть кому постоять за больного.