Как они говорят - нет.Афиноген писал(а):Я думаю , что у поляков есть и более поздняя версия. И , кстати , где видно , что передали только эту версию? Наверное передали все копии материалов , в том числе и аудио- , а поляки уж выбрали сами , что публике показать. Вот и подполковник то не зря возмущался.
http://wyborcza.pl/1,105743,7964635,Zob ... zytac.html
Интервью с Ежи Миллером
02.06.2010
Беседовал Богдан Врублевский
"- Что обнародованная на днях стенограмма говорит о причинах катастрофы президентского «Туполева»?
- Эта стенограмма - не первоначальный документ. Она был составлена в Межгосударственном авиационном комитете (МАК) в Москве как повторный документ после прослушивания записей регистраторов, после устранения шумов, мешающих анализу, и после наложения записей на ось времени. Стенограмма датирована 2 мая и показывает состояние знаний исследовательской группы МАК на тот момент. Россияне исчерпали свои возможности детального изучения этого документа.
- Нет лучшей, более детальной версии этого документа?
- Когда мы получали эту стенограмму, то со стороны главы МАК госпожи Татьяны Анодиной поступило очень важное заявление: «Мы надеемся, что, вручая польской стороне первоначальный материал, то есть копии с регистраторов, получаем возможность ещё более точного анализа. Что вы узнаете голоса своих пассажиров». Ключом являются два технических действия: очищение от шумов, помех, и соотнесение голосов с людьми.
- Был разговор, что в расшифровке записей в Москве принимали участие польские эксперты, что голоса распознавали польские пилоты из 36 полка. Мы ожидали сомнений только в отношении фона разговоров. А в стенограмме очень много анонимных реплик, и это в важные моменты.
- Действительно, с польской стороны в работе МАК участвовало более 20 экспертов, но оказалось, что для прочтения регистратора слово в слово этого мало. Надеюсь, что в Польше нам больше удастся.
- Вы привезли копии оригинальных записей регистраторов и над этими копиями будут работать в Центральной криминалистической лаборатории главного управления полиции.
- Записи уже там. И увидим, что ещё удастся прочитать.
- Когда?
- Я могу обещать добросовестность исследований, но не получится оценить, как долго они могут проводиться.
- Министр Грась говорил о двух неделях.
- Он говорил о чём-то другом. О предварительной подготовке этих записей, очищении, устранении шумов, подготовке к анализу с участием людей, знавших пассажиров.
- Возвращаюсь к вопросу: что – по Вашему мнению – мы узнаем о причинах катастрофы?
- Эта стенограмма не отвечает на очень многие вопросы.
- Пожалуйста, перечислите их.
- Главное: знаем ли мы, почему самолёт садился?
- Нет, но мы знаем, что пилоты, несмотря на предостережения, были намерены садиться.
- Действительно. Автомат, который сообщил о сближении с землёй, сработал. Данные о высоте прочитывались с навигатора правильно. Пилоты имели такое намерение, только мы не знаем, что стало мотивом их решения.
- Одно за другим поступали предостережения, что нет условий для посадки: диспетчеров, коллег с «Як-40», TAWS. А где-то среди этих событий – визит в кабину директора Казаны и присутствие генерала Блазика. Это имело какое-то влияние?
- Голос этого лица, названного директором, никем не был узнан. Кроме того, этот визит имел место задолго перед приземлением. Вероятно, это был рутинный визит человека, который хотел узнать, не помешает ли что-нибудь своевременному прибытию на памятное место. Обмен некоторыми репликами в этой стенограмме является слишком слабым доказательством, чтобы судить об их влиянии на дальнейший ход событий.
- В стенограмме фамилия руководителя дипломатического протокола директора Казаны расшифрована.
- Это только предположение прослушивавших ленту, вытекающее из анализа списка пассажиров, к которым обращались «господин директор». Польские эксперты не подтвердили, что голос принадлежит директору Казане.
- Как понимать: «Пока нет решения президента, что делать дальше»?
- Думаю, что дословно. Прошу обратить внимание, что самолёт был ещё далеко от места приземления.
- Это решение президента о посадке в Смоленске или о посадке на запасном аэродроме?
- Этого в стенограмме нет. Кто-то возмущался, когда несколько недель назад я сказал, что не уверен, что когда-либо мы узнаем всю правду. После прочтения стенограммы мои сомнения, вероятно, разделят больше людей.
- Кто сказал и в каком контексте: «Он рассердится, если ещё…»?
- Не знаю.
- Второй пилот сказал: «Хуже всего там, что есть дыра…» Пилоты знали, что есть глубокий овраг перед посадочной полосой?
- На этом аэродроме заходить на посадку можно с одной стороны.
- С одной, а не с двух?
- С одной. А, следовательно, при каждом приземлении пилоты должны были пролетать над этим оврагом. Наверное, такой рельеф местности не был для них неожиданностью.
- Тем более непонятно, что они спускались всё ниже.
- Из стенограммы не следует, почему.
- Может ли обнародование стенограммы подогреть настроения в обществе, ведь сомнений прибыло?
- Нет, я думаю, будет наоборот, так как знаю, как я сам отреагировал на эту информацию. Считаю, что раскрытие стенограммы остановит фантастические гипотезы о том, что было причиной происшествия.
- Когда было принято решение об обнародовании?
- Во вторник с утра. Согласно чикагской конвенции мы должны были учесть мнение двух лиц, которые представляют органы правосудия: министра Квятковского и генерального прокурора.
- Была ли информирована российская сторона?
- Да, я лично звонил госпоже Анодиной. Это не было требованием нашего соглашения, только знаком вежливости. Если кто-то получает важный документ, то стоит информировать, что он предоставляется для публичного ознакомления.
- Привезли ли Вы в Польшу также обзор последних минут полёта, где разговоры пилотов наложены на все показания приборов Ту-154? Это нам может рассказать больше о причинах катастрофы.
- Польская комиссия приготовит такой обзор и мы бы хотели его показать, чтобы объяснить, как, по данным исследователей, этот полёт выглядел последние несколько десятков минут. Но это будет возможно после анализа всех документов, к которым мы имеем доступ.
- Есть ли в Польше записи разговоров диспетчеров из Смоленска?
- Те диски, которые я привёз вчера, содержат также записи разговоров между экипажем и диспетчерами.
- А между диспетчерами и центром управления полётами в Москве?
- Этого документа у нас ещё нет, но он появится. Многие сомневались в том, что мы получим то, что я привёз вчера.
- Вы спорили о чём-то с российской стороной?
- Это был не спор, только поиск решения, как достичь двух целей: исследования и следствия. Исследование причин катастрофы проводится без ограничений, относящихся к обвинению кого-либо. Следствие – наоборот, факты, не имеющие связи с установлением вины, трактуются как менее существенные. Как известно, мы работаем параллельно с работой российской и польской прокуратур. Россияне – а я подозреваю, что у нас были бы те же мысли – сомневаются по поводу предоставления документов, используемых в следственных действиях. Это требует переговоров.
- Польская прокуратура уже получила от комиссии записи с чёрных ящиков и стенограммы?
- Комиссия уже приготовила копии. Ожидаем запроса прокуратуры об их предоставлении. Судя по тому, что я знаю, прокуратура повторит все доказательственные действия после комиссии."
