ОРАНСКИЙ ЛАГЕРЬ: ЕЩЕ ОДНА ТЕМНАЯ СТРАНИЦА КАТЫНСКОЙ ИСТОРИИ
II
Никаких подробностей пребывания в Оранке в 1940 г. Свобода не приводит. Действительно, в том, что он описывает, это был, пожалуй, не главный эпизод, однако для разгадывания Катынской тайны он имеет существенное значение. Но прежде чем перейти непосредственно к его рассмотрению, необходимо подробней представить общую последовательность событий, в которой он состоит.
Внук и тезка покойного ветерана 1-го Чехословацкого армейского корпуса Михал Гелбич создал
сайт, посвященный этому соединению, который подробнее освещает историю пребывания чехословаков в СССР.
Прежде всего ознакомимся с
краткой исторической справкой, представленной Гелбичем:
"Чешский и словацкий легион (1939-1942)
Период существования: 03.09.1939 [1] - 12.02.1942 [2]
Подчинённость: под дежурством польских офицеров [3]
14.09. - Тернопольское командование
Командир: генерал армии Лев Прхала [4]
09/1939 - подполковник Людвик Свобода
Численность: около 900 человек [5]
Народный состав: большинство чехи
* 18.09.1939 Чехословацкий легион был окружен и взят в плен [10] у села Раковец бойцами Красной Армии, напавшими на Польшу с востока. После этого члены легиона были несколько раз переброшены в разные лагеря для интернированных. Так как условия жизни в лагерях были тяжелыми, как и обращение со стороны советских тюремщиков, а чехословацкие легионеры были "голодны" по войне с Германией, большинство из них в 1940-1941 годах покинули Советский Союз, уехали во Францию (после поражения Франции на Ближний Восток) и вступили в борьбу с противником там. В СССР осталась только маленькая группа офицеров (численностью 93 человека), которая и стала основанием полноценной военной части в СССР, конкретно, 1-го чехословацкого отдельного батальона формировавшегося в приуральском городе Бузулук.
Численность: 04.01.1940 - 674 человек
25.12.1940 - 615 человек
15.04.1941 - 157 человек
02/1942 - 88 человек
Народный состав: 04.01.1940 - чехи 507, словаки 63, евреи 104
25.12.1940 - чехи 502, словаки 75, евреи 34
15.04.1941 - чехи 128, словаки 28, евреи 1
Состав: 04.01.1940 - 137 офицеров, 141 младший командный состав, 17 ротмистров, 663 (явная описка. Правильно следует читать
336. - В. С.) рядовых, 25 курсантов, остальных 17 (с исправлением описки общее количество получается на одного человека меньше (673) по сравнению со сводной численностью по национальному составу. - В. С.)
Движение пленников: Раковец [PL] [7] (18.09.39) - Гусятин (21.09.) [USSR] - Каменец-Подольский (23.09.) - Ольховец [11] (17.10.) - rw Ярмолинцы [11] (06.11.) - rw Шепетовка - rw Оранки [11] (03.04.40) - Суздаль [11] (20.06.40) - Оранки [11] (21.10.41) - Бузулук (05.02.42)
Лагеря для
интернированных: Ярмолинский лагерь (06.11.1939-23.03.1940)
Оранский лагерь (03.04.1940-18.06.1940)
Суздальский лагерь (20.06.1940-10/1941)
Оранский лагерь (21.10.1941-01/1942)
[1] - Чешский и словацкий легион был основан на базе Чехословацкой военной группы, существующей с 30.04. в Кракове.
[2] - Официально объявлено основание 1-го чехословацкого отдельного батальона.
[3] - Полковник Карол Зборовский и майор Генрик Смротецкий.
[4] - Покинул часть 03.09. и окончательно 16.09.1939.
[5] - 01.09.1939. По другим источникам легион состоял к 12.09.1939 из 850 членов.
[6] - Группа из 24 солдат легиона, укрепила противовоздушную оборону Тернополя с 15 по 17.09.1939.
[7] - Советские источники говорят о селе Раков.
[8] - Источник: [Кулка Э. - Евреи в чехословацкой армии Свободы].
[9] - Источник: [
http://www.volny.cz/ipro/stripky/clanky/polsko39.htm ]. По данным Кулки Э., легион был в сентябре вооружен 4 тяжёлыми пулемётами, 9 легкими пулемётами и имел 5400 боевых патронов, 500 противогазов, 100 саперных лопаток.
[10] - Кроме той группы, которая обороняла Тернополь.
[11] - Советские лагеря для интернированных."
Для дополнения картины необходимо добавить еще несколько событий из
хроники, подготовленной Гелбичем, упоминания о которых отсутствуют в воспоминаниях Свободы и в краткой справке:
"30.08. Группа дальше переместилась в учебный лагерь Лесна недалеко от Барановичей. Генерал армии Прхала акцептирует условия чехословацкого президента Бенеша и назначается командиром
Чехословацкой группы.
30.08. 93 чехословацких пилота вступили в польскую армию.
03.09. Польский президент Игнаций Мосцицкий выдал декрет о формировании
Чешского и словацкого легиона в Польше под командованием генерала армии Прхалы.
11.09. Обстановка на фронте требовала эвакуации чехословаков из лагеря (200 человек из них были эвакуированы позже, им удалось пересечь границы с Румынией).
15.09. Группа из 24 военнослужащих легиона усилила противовоздушную оборону у Тернополя. По их данным был сбит один немецкий бомбардировщик и один поврежден.
17.09. Парадоксальна ситуация, сложившаяся в селе Великий Глубочек: там был размещен
Чешский и словацкий легион, подвергшийся бомбардировке вражеской словацкой авиацией.
18.09. Легион [1] (без группы, которая была выслана оборонять Тернополь) был окружен у села Раковец и захвачен бойцами Красной Армии, напавшими на Польшу с востока.
22.09. Интернированные легионеры были собраны в артиллерийских казармах в городе Каменец-Подольский и переданы под управление Народного Комиссариата Внутренних Дел (НКВД).
07.10. Чешский и словацкий легион был реорганизирован в
Восточную группу. Начались переговоры с советскими органами об отправлении группы воевать во Францию.
[1] - по советским сведениям легион состоял из 803 членов".
Примечания.
1. Сокращение rw означает транспортировку по железной дороге.
2. В 803 человека по документам НКВД определялась численность не первоначально задержанных легионеров, а всех чехословаков, содержавшихся в Суздальском лагере за все время его существования, среди которых были также и не состоявшие в легионе изначально. Количество первоначально задержанных, по советским документам, указывалось буквально в около 800 человек.
Перемещение чехословаков из Ярмолицев (местечко к югу от Ивано-Франковска, бывшего Станислава) действительно было осуществлено по приказу НКВД СССР, упомянутому в комментарии публикаторов сборника "Катынь". Об условиях жизни там Свобода не пишет ничего, по словам комментаторов, она была сладкой, а по Гелбичу - тяжелой.
А вот что следует из документов.
Докладная записка Берии и Мехлиса Сталину от 3 октября 1939 г.: "Задержанных чехов, в числе около 800 человек, содержать до окончания войны Англии и Франции с Германией в лагере на положении интернированных. Офицеров разместить отдельно ... интернированных чехов содержать в Старобельском лагере Ворошиловградской области". Значит, до 3 октября чехи считались задержанными, статус их был не определен, а затем были переведены в положение интернированных, и было дано распоряжение перевести офицеров в Старобельск. Между тем, согласно датированному 1 октября
протоколу заседания Политбюро ЦК ВКП(б) по этой записке была принята резолюция: "Задержанных чехов в числе около 800 человек отпустить, взяв с каждого из них подписку, что не будут воевать против СССР."
Явное противоречие датировок документов публикаторы объясняют следующим образом: "Решение по вопросу о военнопленных члены Политбюро приняли 3 октября, о чем свидетельствует письмо Л.П.Берии И.В.Сталину от 3 октября с их визами в пользу предлагавшегося наркомом внутренних дел проекта решения. По всей видимости, протоколы заседаний Политбюро оформлялись не всегда в день заседания, и вопрос о военнопленных был вставлен в протокол предшествующего дня". Мне это объяснение представляется мало логичным, но пускай будет так. Наверно, это неважно.
Важны очевидные противоречия в решениях принятых если не в один, то почти в один и тот же день, из чего видно, что определиться с легионерами оказалось не просто, вопрос о них рассматривался в течение трех дней, явно предлагались и обсуждались какие-то другие решения.
Данные хроники проясняют противоречия между свидетельствами Свободы, Гелбича и в документации советского руководства. Предварительная договоренность о переходе на советскую сторону имелась у Свободы, который в составе отряда из 24 чел. находился в Тернополе, а основная группа легионеров во время ее взятия в плен пребывала в другом месте - Раковце. Это запутало ситуацию, на выяснение которой в начале октября понадобилось потратить несколько дней.
В этой связи Гелбич дополнительно
сообщает: "Уже 18 сентября чехословацкий посол в Москве Фирлингер запросил срочную встречу с заведующим Центрально-Европейским отделом МИД СССР А. Александровым. Поводом для аудиенции служило вручение ходатайства о смягчении обращения с тысячей чехословацких военнослужащих, оказавшихся в Тернопольской области на линии советских войск и о дальнейшей их высылке в Англию или во Францию. Одновременно президент Бенеш вручил советскому послу в Великобритании И.М. Майскому долговое обязательство о возмещении всех расходов, связанных с содержанием чешских военных, после освобождения Чехословацкой республики от оккупации и восстановления ее государственности. Посол пообещал оказать удовлетворению просьбы президента всяческое содействие".
Затем последовали принятие 7 октября
чешским правительством в эмиграции решения о реорганизации Чехословацкого легиона в Восточную группу и возбуждение по инициативе чешской стороны переговоров с советским правительством о направлении группы воевать во Францию. Но положительные сдвиги произошли не сразу: во время нахождения чехословаков в Ольховце с 17 октября по начало ноября 13 человек из них за антисоветскую агитацию были изъяты НКВД из группы.
"29 октября 1939 г. Л.П. Берия информировал В.М. Молотова о том, что проведена подготовительная работа по обеспечению выезда чехов из СССР — от всех получены анкеты-заявления, причем 553 из них выразили желание выехать во Францию через Румынию, 82 — в Румынию. "Все чехи дали подписку не бороться против СССР, где бы они ни находились. Прошу Вашего распоряжения НКИД СССР получить от Румынского правительства разрешение на их въезд в Румынию", — писал нарком внутренних дел СССР (ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 1а, д. 1, л. 126). Однако въездные визы от Румынии получены не были, и вопрос о выезде чехов затянулся более чем на год — до весны 1941 г.".
Сразу поправлю явную ошибку в комментарии. Вопрос о выезде начал практически разрешаться не на год, а всего на примерно 3-4 месяца позже, - с середины февраля 1940-го, а не с весны 1941 г.
31 января 1940 г. была заготовлена
докладная на имя Берии за подписью его заместителя В.В. Чернышова, где сообщалось: "Дальнейшее содержание солдат и офицеров чешского легиона б. Польской армии в м. Ярмолинцы из-за явного недостатка жилой площади абсолютно невозможно". В ряду возможных мер решения этой проблемы автор докладной предлагал "санкционировать следующие мероприятия:
1. Вывоз чехов в один из лагерей для военнопленных с организацией их трудоиспользования;
2. Содержание чехов в лагере, как интернированных с соответствующим облегченным режимом;
3. Оперативно-чекистское обслуживание чехов возложить на третий отдел ГУГБ НКВД СССР;
4. Для содержания чехов использовать Оранский лагерь (Горьковская область)".
Публикаторы документа в примечаниях к нему указали:
"1 ... 18 сентября легион был интернирован в районе с. Раковцы (ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 2е, д. 15, лл. 109 — 111). В соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 3 октября 1939 г. были предприняты шаги для передачи чехов Румынии или США, однако правительства этих стран отказали во въездных визах военнослужащим-чехам, о чем В.П. Потемкин сообщил в середине декабря руководству НКВД и УПВ. В связи с этим П.К. Сопруненко и С.В. Нехорошев поставили перед Л.П. Берией вопрос о необходимости создать для интернированных чехов и словаков стационарный лагерь в м. Ярмолинцы Каменец-Подольской области. Соответствующий приказ был подписан В.В. Чернышовым в конце января (там же, лл. 42, 46). Однако условия существования в нем были совершенно неудовлетворительными, о чем свидетельствует доклад И.Б. Маклярского В.В. Чернышову от 5 февраля 1940 г. В лагере находились 674 легионера, в том числе — 137 офицеров. По национальному составу — 537 чехов, 68 словаков, 68 евреев, 1 русин. Помещения же были рассчитаны на 400 — 450 человек. Большинство интернированных спали на голом полу, многие не имели теплой одежды, обуви, не хватало постельного и нательного белья, продовольствие поступало от случая к случаю. Правда, легионеры имели возможность свободно передвигаться по окрестностям, добывая себе питание. После приезда И.Б. Маклярского в лагере была создана вахтерская охрана, закрыты все выходы из лагеря. Кроме того, около 200 легионеров находились в различных районах Украины, главным образом в чешских колониях. 21 февраля П.К. Сопруненко и С.В. Нехорошев направили еще одно письмо Л.П. Берии относительно интернированных чехов, повторив в основном предложения, сформулированные в публикуемом письме В.В. Чернышова (там же, оп. 2а, д.1, л.392; оп. 2е, д. 15, лл. 42, 46, 97 — 107; оп. За, д.1, лл. 275 — 276).
2 В Оранский лагерь легионеры поступили лишь 1 апреля 1940 г., в день начала операции по "разгрузке" трех спецлагерей. Через какое-то время их вновь перевели — на этот раз в Суздальский лагерь".
Количество легионеров, включая офицеров, указанное непосредственным участником событий Гелбичем по состоянию на 4 января 1940 г. и комментаторами письма Чернышова по состоянию на 5 февраля 1940 г., сходится - 674 чел. (в т. ч. 137 офицеров). И в их составе имелось в общей сложности 635 человек, подавших заявление на выезд, и 39 - выезжать не желавших. Что же касается упомянутых в тексте еще 200 чехословаков, то под ними определенно имелся в виду не отряд, сумевший уйти в сентябре 1939 г. за границу в Румынию, а еще одна группа легионеров с членами семей численностью 180-200 человек, которая во время боевых действий следовала из Кракова на присоединение к основной группе, но не доехала до нее ко времени ее пленения.
А в прочем начинаются расхождения. По данным М. Гелбича, чехословаки находились в Ярмолинце с 6 ноября 1939 г. по 23 марта 1940 г. Однако согласно примечанию к публикации докладной Чернышова только еще приказ о создании лагеря в Ярмолинце был подписан в конце января 1940 г. Между тем как комментируемый документ, представляющий собой, в свою очередь, еще только общие соображения к подготовке соответствующего приказа, датирован 31 января 1940 г., иначе, строже, говоря, и того позже. Явная несуразица. В такой ситуации остается отдавать безусловное предпочтение данным М. Гелбича, согласно которым в период между 23 марта и 3 апреля 1940 г. чехословаки задержались в пути на Оранки на несколько дней в Шепетовке.
Таким образом, должно было пройти целых полгода до того, как легионеры оказались в Оранках, т. е. в лагере, который якобы был создан к тому времени специально для них, как утверждали публикаторы документов сборника "Катынь: март 1940 - сентябрь 2000".
Тем непонятней то, что же на самом деле могло так сильно и долго препятствовать перемещению чехословаков из Ярмолинцев в Оранки?
С 3 октября 1939 г. чехословаки приобрели статус интернированных. Выразив желание покинуть СССР, они сами себя поставили в неопределенное положение людей, севших на чемоданы в ожидании выездных виз. Сами порой добывали себе питание, сами благоустраивали, как получалось, свой быт. На первый случай, учитывая, что пребывание не предполагалось быть долгим, они оказались размещены в тесноте в здании Ярмолинского военкомата. Во второй половине декабря поступил отказ румынского посольства в предоставлении въездных виз. А у интернированных на тот момент не было даже зимней одежды. Они явно проинформировали о плохих условиях своего содержания румынское и американское посольства, которые выразили по этому поводу обеспокоенность, что упомянули в своем
донесении Берии от конца декабря руководители УПВИ Сопруненко и Нехорошев.
Но меры по улучшению положения к тому времени уже начали приниматься.
20 декабря лично сам А. Микоян дал распоряжение предоставить наркому легкой и текстильной промышленности А.Н. Косыгину (но полностью выполнено предписание было не скоро: получение основной части теплых вещей было подтверждено 20 января, а валенки и ватные брюки поступили еще парой недель позже). В
начале января 135 легионеров отселили из здания военкомата в здание дома пионеров. Это позволило сильно уменьшить скученность, но все-таки полностью ее не сняло. Можно было бы их тогда перевезти в гораздо более вместительный и комфортный для проживания Оранский лагерь, который, как следует из
опубликованного документа, на 29 декабря был свободен и зарезервирован для ожидавшегося в ближайшие месяцы значительного поступления финских пленных, но везти их в столь дальнюю дорогу без валенок и ватных брюк было бы, конечно, негуманно.
К 31 января удалось разыскать в чешских колониях Западной Украины 150 членов группы (включая 15 женщин и 6 детей), которая не успела присоединиться к основной в сентябре 1939 г. В отношении этих людей было принято
решение проверить документы и оставить находиться по текущему местожительству.
В нижней части второго листа записки Чернышова от 31 января 1940 стоит пометка: "Дана на подпись зам. наркома". А Чернышов и был тем самым замнаркома, который должен был подписать этот документ, а значит, тогда от его подписания воздержался. В феврале, ранее 20-го, П.К. Сопруненко и С.В. Нехорошев написали еще одну докладную на имя Берии, в которой запросили его согласия на реализацию мер для улучшения положения легионеров. Первые два пункта из них точно повторяли соответствующие пункты из упомянутой выше записки от 31 января, подлежавшей визированию В.В. Чернышовым. А третьим следовал пункт, по форме похожий на четвертый записки от 31 января, однако к нему добавилось еще дополнение: "Поместить легионеров в Оранский лагерь (Горьковская область),
изолировав от местного населения". Текст приведен с сайта Гелбича, где он представлен на чешском языке. В чешском источнике буквально: "umГstit legionГЎЕ™e
do izolovanГ©ho od mГstnГho obyvatelstva oranskГ©ho tГЎbora (GorkovskГЎ oblast)". Но что подразумевала приписка в действительности? Лагерь военнопленных и интернированных сам по себе по определению является местом изоляции, а так как это ясно само собой, то дополнительно оговаривать это не было смысла. Но раз приписка все же была сделана, после чего решение вопроса начало сдвигаться с мертвой точки, значит, она имела некий неясный нам, но важный смысл, поскольку это разительно повлияло на все дальнейшее течение событий.
20 февраля Л.П. Берия вынес по докладным Сопруненко и Нехорошева следующую резолюцию: "Чехов необходимо содержать лучше других военнопленных и сосредоточить в одном месте". Тем самым проблема получила формально-бюрократическое решение и был дан приказ приступить к ее решению и на деле.
Буквально на следующий день, 21 февраля, был выпущен
документ, конкретизирующий указание Берии, который гласил: "1) всех сосредоточить в Оранском лагере вместимостью 3 000 человек, который
был ранее законсервирован (kterГЅ
byl pЕЇvodnД› urДЌen) для приема финских военнопленных; 2) офицеров разместить на кроватях, солдат на двухъярусных нарах; 3) запланировать доставку в лагерь кроватей, чистого белья, медицинского оборудования; 4) питание осуществлять согласно прилагаемым нормативам; 5) интернированных чехов держать под охраной, но с возможностью свободного выхода из зоны лагеря".
В тот же день за подписью Чернышова вышел
приказ об организации специального лагеря на 1000 человек
на территории (na ГєzemГ) бывшего Оранского лагеря НКВД для военнопленных с его подчинением УПВИ НКВД СССР. Далее М. Гелбич пишет, что через 2 дня легионеры выехали из Ярмолинцев. Между тем, согласно приведенной им же краткой исторической справке, выезд состоялся не двумя днями, а месяцем и двумя днями позже. По обстоятельствам дела больше оснований доверять исторической справке, так как для выполнения представленного плана организации специального лагеря немногих дней было очевидно недостаточно. Кроме того, известно, что чехословаки прибыли в Оранки только 3 апреля. В дороге они останавливались в Шепетовке, что явствует из исторической справки, но срок остановки не конкретизируется. Для приблизительно недели это объяснимо, но если бы остановка длилась порядка месяца, в справке бы это оказалось отражено.
Как помним, в период массового наплыва пленных и интернированных в Оранском лагере номинальной вместимостью 3-5 тыс. чел. содержалось до около 8 тыс. чел. Безусловно, такое большое количество никоим образом не могло вместиться в стенах монастыря. Многие явно располагались на прилегающей территории, часть интернированных, вполне возможно, и по домам жителей находящейся в непосредственной близости с монастырем деревни Оранки. Тогда, конечно, если подходить к вопросу со всей строгостью, проблема изоляции интернированных от местных граждан имела место. Но в данном случае разговор идет о максимум тысяче человек, которые могли разместиться в монастыре вполне просторно. Но если вспомнить об упоминании в справочнике Тимофеева о том, что 20 марта в Оранках содержалось 1515 человек, то о скрытом смысле приписки можно догадаться. Ведь ранее, в конце февраля - начале марта, в лагере могло оказаться и еще больше военнопленных или интернированных, и тогда вопрос обеспечения изоляции в самом деле приобретал важное значение. Кроме того, следует помнить о том, что, согласно опубликованным документам, с конца 1939 г. лагерь был законсервирован впредь до ожидавшегося поступления финских пленных. Логично, следовательно, предположить, что ко второй половине февраля его расконсервировали и разместили в нем на самом деле какой-то численно менявшийся контингент, но на сравнительно короткое время, порядка немногих месяцев.
Теперь мы видим, что утверждение публикаторов записки от 31 января, подлежавшей визированию Чернышовым, о том, что ее положения якобы просто "повторились в основном" в записке Сопруненко и Нехорошева от 21 февраля, мягко выражаясь, существенно не точно. Если бы дело обстояло так, вряд ли последняя вызвала бы столь действенную реакцию. Можно, конечно, сослаться на фактор времени: все же решение нельзя было до бесконечности откладывать, учитывая еще выражение обеспокоенности иностранными посольствами. Является фактом далее, что Оранский лагерь консервировался для финнов. Не говоря уже наконец, и о том, что в конце января из Ярмолинцев легионерам попросту не в чем было выехать, и о том, что их положение было действительно весьма тяжелым, что со временем явно грозило вылиться в крайне нежелательные эксцессы. Все эти контраргументы весьма серьезны, их невозможно сбрасывать со счетов. Но все-таки что должна была означать в действительности фраза "изолировав от местного населения" в контесте, где она производила впечатление лишней?
По существу записка представляла собой проект, предложение о реорганизации того, что уже существовало, имелось в наличии, в нечто новое, которого еще не имелось. Был лагерь вместимостью 3-5 тыс. чел., который, как показывал опыт, быстро значительно переполнялся из-за того, что в него постоянно поступали пленные. Из-за того изоляция их от местного населения составляло проблему. А почему о ней вообще ставился вопрос? Ответ подсказывает следующий
документ, датированный 15 ноября 1939 г.: "В результате проведенного медицинского осмотра среди военнопленных выявлено 29 человек больных венерическими болезнями, из них: в Оранском лагере — 16, в Старобельском — 9, в Козельщанском — 2, в Путивльском — 1 и в Грязовецком — 1. Из общего числа венериков 19 чел. больны гонореей и 10 чел. люэсом. В Оранском лагере для этих больных была выделена специальная комната. Лечение проводилось врачом-венерологом из военнопленных под наблюдением штатных врачей лагеря".
Вопрос о том, кто кого заражал, конечно, требует отдельного рассмотрения, однако из документа очевидно, что больше всего случаев отмечалось, хуже всего дело обстояло именно в Оранском лагере, явно именно из-за того, что он был значительно более остальных переполнен, из-за чего в нем хуже всего должны были соблюдаться требования изоляции пленных от местного населения. Если предположить, что заражали пленных представительницы последнего, тогда неясная фраза приобретает совершенно понятный смысл. Можно предполагать и обратное, но тогда для случая легионеров нужно точно знать, что среди них имелись больные венерическими заболеваниями, что по сравнению с первой гипотезой гораздо менее вероятно.
Совсем другое дело, если иметь в виду проект размещения в Оранках не одних только чехословаков, но вместе с ними еще и некоторого количества других пленных. Тогда проблема, иносказательно обозначенная в приписке, приобретает характер действительно критичной. Попросту, грубо говоря, в первом случае достаточно действенной мерой явилось бы предупреждение: "Ребята, вы можете бегать по местным девкам, раз приспичит, однако имейте в виду, что тогда вы от них почти наверняка заразитесь". И в итоге тем или иным способом благополучное решение проблемы бы нашлось. Скорее всего тем, что остались бы якобы за полем зрения органов заведомо незаразные женщины, которые контактировали бы с заведомо незаразными легионерами. А во втором случае такое предупреждение попросту бы не подействовало из-за слишком большого количества тех, кому невтерпеж.
Следовательно, логичнее предполагать, что в записке имелся в виду не первый, а второй случай. Заметим: даже в приказе Чернышова от 21 февраля речь шла буквально о создании лагеря
на территории монастыря. Буквально, следовательно, подразумевалось занятие не всех помещений, в которых можно было заключить более 3 тысяч человек, а
только части из них - на тысячу. Иначе говоря, использование остальной площади
не исключалось. Суть была в смене статуса лагеря с обычного на специальный. При этом смена статуса не предполагала синхронную реализацию адекватных ему изменений. Т. е. срок завоза кроватей и пр. точно не определялся и т. п. А до того времени лагерем предоставлялось пользоваться как угодно, поскольку он явно
расконсервировался. В том -
суть.
Итак. С одной стороны, с момента принятия принципиального решения до времени достижения готовности размещения чехословаков в Оранках предстояло реализовать ряд достаточно серьезных мер, на что требовалось соответственно продолжительное время. С другой стороны, обстановка реорганизации представляла возможность использования, во всяком случае, бОльшей части лагеря и для каких-то других целей, которые решением не оговаривались, но и не запрещались прямо. В частности, для сравнительно кратковременного размещения пленных и интернированных по пути их этапирования из одних мест содержания в другие. Напомню: 1515 польских военнопленных в Оранках по справочнику Тимофеева числилось по положению на 20 марта 1940 г., т. е. на дату буквально за 3 дня до выезда легионеров из Ярмолинцев. Следовательно, решительно ничто не препятствовало тому, чтобы 20 марта 1940 г. в Оранском лагере действительно находилось 1515 человек.
