Смоленский Форум

Этнографы отмечают: «Весенние заклички – один из самых мощных календарно-музыкальных жанров на Смоленщине. Трудно назвать другую традицию, где жанр весенних закличек был бы так же развит» (с. 27). «Смоленская традиционная культура относится к числу древнейших в восточной Славии. По словам Е. В. Гиппиуса, здесь фиксируются "исторически наиболее ранние и, по всей вероятности, корневые формы песенного искусства восточных славян". Полевые исследования РАМ им. Гнесиных … засвидетельствовали относительно хорошую сохранность развитой системы ритуалов и связанных с ними мифологических представлений» (с. 7).

Поэтические тексты из «Смоленского сборника» в данной работе приведены в моей обработке, без диалектных особенностей – для максимального выявления смысла текста.

Обряд «гуканье весны» связан с почитанием предков: «Ну туда (на кладбище) мы выходим и пирожки свои кладём на могилочку, ну и начинаем песни там петь (поёт "Весна-красна")» (с. 21).

А в чистом поле на кургане, да люли, люли на кургане,
Соловей гнездо совивает.
А свёкор невестку со двора зовёт.
– Ты гукай, не гукай, леший свёкор,
А и мне твой голос не доходит,
А и буйные ветры не доносят.
– Ты дочка, моя дочка дорогая,
Да когда ж ты ко мне в гости придёшь?
– А зимою нельзя за снегами,
А весною нельзя за водами,
А по лету нельзя за жарами.
– А зимою приедь в возочке,
А весною приедь в челночке,
А по лету приедь в карете (№ 193).

Данный текст, если он исполняется на кладбище, можно понять и так: мёртвый свёкор зовёт сноху прийти к нему на курган, причём он её гукает теми же словами, какими призывают весну, сравните с другой закличкой:

Благослови, мати, 
Весну загукати!
Лето в карете,
Зима в вазочке,
Весна в челночке! (179, 180).

В следующем тексте, если он исполняется на кладбище, дочь призывает покойного отца: 

А батюшка мой, соловейка,
Ой, батюшка мой, соловейка, у!
Ты приедь, приедь ко мне в гости,
Лёли, полёли, ко мне в гости, и!
– Дочушка моя, горемычная,
Лёли, полёли, горемычная, у!
Я бы рад к тебе приехать!
Зимою нельзя за снегами,
Весною нельзя за водами,
А летом нельзя за жарами.
– Зимою приедь в возочке,
Весною приедь в челночке,
А летом приедь в карете (№ 115, 127).

Тексты традиционной культуры являются многозначными, полисемантичными. Вышеприведённые песни «диалоги-приглашения», исполняемые на Масленицу за столом, воспринимались как приглашения живых родственников. То есть один и тот же текст, в зависимости от места и времени исполнения, понимался по-разному.

Возможно, что с культом предков связано упоминание в закличке сивого деда:

Ты, весна красна, тёплое летечко,
Ой лёли, лёли, тёплое летечко.
Сидит за трубой сивый дедичка,
В трубу играет, весну гукает (№ 64).

Помимо предков в закличках упоминаются и Боги:

Орёл – Божья птаха,
Лёлюшки, лёли, орёл – божья птаха.
Высоко летает,
До самого Бога.
Сам Бог пиво варит,
Илья (Перун) сына женит,
На завтра кличет:
– Ходи, дочка, на двор,
Бери, дочка, ключи,
Замкни, дочка, Зиму,
Отомкни, дочка, лето (210).

Хищная птица, в частности, орёл – символ языческого Громовержца, но не св. Ильи, поэтому в данной закличке мы с полным основанием видим эпизод дохристианской мифологии. Весна (Леля) – дочь Перуна – замыкает Зиму и отмыкает Лето.

Основные обрядовые действия праздника:

1) призывать Весну;
2) греть Весну;
3) манипуляции с обрядовым печеньем;
4) ритуальное качание на качелях;
5) ритуальные переклички, перебранки, дразнилки, корилки.

Одни и те же обрядовые действия могут иметь различную календарную приуроченность и вступать в комбинации друг с другом.

1. Обряды «гуканье весны» совершались в течение марта и апреля. Крайние даты, указываемые различными информантами – «с Евдокии» (1 марта) по «Алексея» (17/30 апреля). Однако ни в одном месте Смоленщины весну не гукали в течение двух месяцев. Время проведения обряда зависело от погодных условий:

Как солнце начнёт припекать…
Как снег начнёт таять…
Когда первые проталины на горках появятся…
Как река вскроется…
И весь ледоход…
До первой зелени…
До пахоты…
Хоть каждый день…
Весну гукали вечером.
Обряд справлялся всем миром: «и стар, и млад» (см. выше закличку о деде, гукающем Весну).
Только Сороки были более детским праздником, а Благовещенье – молодёжным.

Места проведения:

I. В общественных помещениях – овинах, сараях – «пунях» (в начальный ещё холодный период).
Ой, весна красна, что ты вынесла,
Ой ли, ой лёли, что ты вынесла?
– Я, весна красна, в пуню пошла,
В пуню пошла, сено вынесла,
Сено вынесла да в амбар зашла,
В амбар зашла зерно выгребла,
Зерно выгребла, на поля пошла,
Пошла поглядеть, что там делают?
А на полюшке там порядку нет (№ 54).

II. На границе «своего» и «чужого» мира – на льду водоёма, на кладбищах, у бани (стоя на куче костры от льна), у реки, в овраге, за деревней, в поле.








III. На возвышенных местах – крышах (залезть на неё надо было без лестницы), горках (стоя босиком на проталинах), на высоких берегах рек и оврагов. Возможно, размещение в этих местах имитировало посещение курганных могил предков. Вспомним, что достаточно долгое время у славян могилы представляли собой высокие, а в ареале кривичей и длинные насыпи.
















При достаточном разнообразии текстов веснянок, количество музыкальных мотивов значительно меньше, то есть различные тексты исполнялись на один и тот же мотив. Большинство закличек пелось хором, двумя способами: «круто» или «с протягом», и очень громко: «кричат во всю голову».

Петь заклички в будни можно было сидя, во время трапезы или работы.
Исполнение почти всегда начиналось с заклички:

Благослови, Боже,
Пречистая Мати,
Весну загукати!
Веселья (свадьбы) встречати!
Зиму под печь,
Лето на улицу! (№ 176, варианты №№ 53, 70-74, 89, 92, 95, 179, 180).

А заканчивалось: 

Споём песню на расход, на расход, на расход.
А где кому ночевать?
Старым бабкам на печи,
Молодухам у клети,
А девушкам в терему (168).

Помимо собственно «закличек» – относительно коротких текстов с рефреном «гу-у-у!» – в рассматриваемый период исполнялись т.н. «весенние песни». В сюжетах весенних (вплоть до Купалы) песен весьма распространён мотив утопления.

Как выйду я на гору, ой ляли, ляли, на гору.
Как гляну я на воду,
Как водичка лелеет,
Как мой миленький тонет
На вороном коне.
– Утопи, Боже, коника,
Вызволь, Боже, милого,
Наживём коня другого (№ 108, 126, 132).

Одни тексты можно было исполнять каждый день, другие – только в определённые дни или ситуации.

При первом громе – громные:
За горою, за горою гром загремел,
Над речкою дождик пошёл,
Замочил девку-чернобровку.
Старый идёт, девку зовёт:
– Ходи, девка, под мой шатёр шелковый!
– Лучше буду мокнуть-дрогнуть,
Чем пойду под твой шатёр!
Малый идёт, девку зовёт…(с тем же успехом)
Ровня идёт, девку зовёт:
– Ходи, девка-чернобровка,
Под мой шатёр, под пеньковый!
– Чем я буду мокнуть-дрогнуть,
Лучше пойду под твой шатёр! (№ 147, 136).

При качании на качелях пелись рельные, арельные песни:

А с-под ели, ой, висели арели. И!
Колыхалися девки, колыхались молодухи. И!
Ох и мне ж, молоденькой, ой захотелось на рельки. И!
А за те гулянья меня милый бил-бил.
На мост положив, на русу косу ступив.
На русу косу ступив, ременною плёткой.
После того побоя три недели пролежала,
Три недели пролежала, четвёртую простонала (10). 

Как видно из текста, качание на качелях воспринималось как занятие эротическое и полезное, иначе бы наказание не было бы таким жёстким. 










На Сороки:

На Сороки рели, девки колыхались,
Девки колыхались, верёвки порвались,
Верёвки порвались, девушки ругались (212).
Жаворонки, жаворонки!
Прилетите, прилетите,
Тёпло лето принесите.
Нам зима надоела,
Много хлеба поела! (225, 226).










Следующий текст приурочен информантом к Евдокии (1 марта), однако по смыслу он более подходит к Сорокам или к арельным песням: 

Над нашим сельцом сорока с яйцом,
Ай лёли, лёли, сорока с яйцом.
Тряслася, тряслася, покуда снеслася,
Ай лёли, лёли, покуда снеслася (20). 
На Благовещенье (равноденствие):
Вир, вир, колодец, вир, вир глубокий,
Ой ли, ой люли, вир, вир глубокий!
А что в тебе, колодец, воды нет?
– Ой, нет весны, – ой нет воды,
А как придёт весна, так и будет вода!
А что у тебя, Васечка, жены нет?
Ой, нет поры – ой, нет жены,
А как придёт пора, так и будет жена (24, 25, 26).

Эта корильная песня неженатым имеет множество вариантов в зависимости от ситуации. Например, если песня исполнялась вдовцам или разведённым, конец её имел такой вид:

Была у меня жёнушка – да съела пчёлушка.

Интересно, что текст «Вир, вир, колодец, вир, вир глубокий…» использовался также в обряде вызывания дождя у колодца при засухе. «Вир» означает «водоворот», «бурление», женщины этими словами сопровождали жертвоприношение колодцу, призывая воду наполнить осушенную ёмкость. Весной этими же словами старались стимулировать вскрытие рек, начало половодья, причём «Царице-Водице» отдавалась заместительная жертва:

Утопи, Боже, коника,
Вызволь, Боже, милого… (№ 108, 126, 132).

Утопление в половодье воспринималось как жертвоприношение Божествам:

А в лужках, лужках девки гуляли, э-ой, девки гуляли.
Девки гуляли, цветы рвали,
Цветы рвали, да венки вили,
Венки вили, на Дунай пустили,
А все венки да по верху плыли,
А мой венок на дно потонул,
Кто венок достанет – того я буду.

Ехал Ванечка на вороном коне,
Привязал коня к зеленому дубу,
Первый раз шагнул – по колено вода,
Вторый раз шагнул – по пояс вода,
Третий раз шагнул – шапка поплыла.
Рвётся мой конь, рвётся вороной.
– Беги, мой конь, лужком-бережком,,
Лужком-бережком, жёлтым песком.
Скажи, мой конь, что я потонул, 
Жена моя – быстра реченька,
Изголовье моё – крутые берега,
Перины мои – жёлтые пески…(№ 13).




В этой песне описывается ситуация, возникшая во время обряда гадания «пускание венков по воде». Утонувший венок означал смерть девушки, его свившей. Однако девушка не растерялась и, видимо заметив случайно проезжавшего молодца, произнесла ритуальную фразу, превратившую всё происходящее в обряд «лады у воды»: «Кто венок достанет, того я буду». Точно так же в сказках купающаяся девица обещает стать женой тому, кто отдаст ей её утраченную вещь (рубашку, съёмные крылышки, поясок). Вода забрала молодца, который вёл себя ритуально правильно, и тот, приняв космические масштабы, сочетался браком с Рекой, то есть повысил свой социальный статус. Совершенно по-другому складывается «потусторонняя» судьба утонувшей девушки в другой весенней песне:

Разлилась Угра ровно с бережком.
Как на той Угре Домна тонула,
Домна тонула, ключи ронила.
Родна матушка бережком шла,
Бережком шла, Домну кликала.
– Родимая мамушка, не могу встать,
Не могу встать, белых рук поднять.
Шёлкова трава ноги спутала,
А желтой песок глаза выел мне (78).

Девица стала скованной и незрячей невольницей, вероятно, потому, что вела себя неверно. Вспомним, многие заговоры заканчиваются магической формулой: словам моим ключ и замок, ключ – в воду! При этом действительно в воду забрасывались реальные ключи для того, чтобы их никогда никто не нашёл. Этот языческий обряд практикуется и ныне: на один из московских мостов молодожёны навешивают замки, а ключи бросают в воду (то же и в других городах). Вода обязана хранить ключи, а Домна, видимо, попыталась достать случайно выроненную связку, за что и поплатилась.

В любой день исполнялись песни:

Ой, весна красна, что ты нам принесла,
Ой люли, люли, что ты нам принесла? 

За этой устойчивой формулой следуют многочисленные вариации:

Маленьким ребятам да по красному яйцу,
А красным девкам по серебрянному венцу,
Молодым ребятам по золотому кольцу,
Молодухам по люлечке.

Или: А я вам несла да три весточки,
Перву весточку – красно Солнышко,
Другу весточку – да тёпло летечко,
Третью весточку – да соловей поёт,
Соловей поёт, с перепёлкою. 
(1, 7, 9, 14–17, 40, 47, 55-63, 68, 69, 99, 213–224).

Или в дразнилке:

Девкам по булке, мальцам по скулке…(16, 17).

2. Весну грели на Благовещение (равноденствие) за пределами деревни, на проталинах, льду водоёмов двумя способами: палили костёр (из костры, соломы) или поднятый на шест куль соломы. Иногда делали так, чтобы костёр поплыл по реке во время ледохода.

3.В двухмесячный период закличек весны обрядовое печенье изготовлялось всего три раза и его форма зависила от даты изготовления.




Обрядовре печенье "жаворонки" на закличках Весны 2009 года в Кузьминках







На Сороки (9/22 марта) – птички «жаворонки».
В Средокрестие – кресты.
На Благовещание (25 марта / 7 апреля) – пироги с начинкой и булочки.
Все виды печенья использовались для гаданий:
- запекали в тесте какие-либо предметы «на счастье»;
- рассматривали первый выпеченный «жаворонок», хранимый на божнице, если он заплесневел к Благовещанью, лето будет сырое;
- бросали в реку кусочки пирога и наблюдали: поплывёт или потонет.

Печенье «жаворонки» использовалось магически:
А) для ритуального одаривания и обмена встречных с благословениями:
– Летайте, как сороки!
– Чтоб вы легко летали!
– Чтоб не заблудились ни в доме, ни в поле!
Б) для имитации и стимуляции прилёта птиц – его размещали на улице в различных местах (деревья, крыши, снег);







В) для имитации и стимуляции полёта птиц – подбрасывали вверх и сильно раскачивались на качелях с полными карманами печенья.
Г) для повышения плодовитости скота и полей – скармливали коровам и овцам, выносили в житохранилище.

Печенье «кресты» так же давали скоту и помещали в засеки, в жито. Основное отличие этого печенья в том, что его ломали на спинах женщин, чтоб жать было легко.

Благовещенские пироги (на весеннее равноденствие):

А) крошились на полях в день выпечки;
Б) хранились до пахоты или первого выгона скота и съедались пахарем или пастухом в поле;
В) использовались для детского кумления (обмен и дарение не всех, а избранных);
Г) использовались для «ритуала совместной трапезы людей и птиц» – съедались на высоких местах (крышах, деревьях), крошки подбрасывались вверх.

Таким образом, внешне похожие действия подбрасывания «жаворонков» на Сороки и кусков Благовещенских пирогов по своему внутреннему значению различны: первое действие есть ритуал стимулирования прилёта птиц, а второе – ритуал сопричастности, единения.

4. Ритуальные качели. Качели ставились только на один день – на Сороки, или Благовещанье, или на Масленицу, Пасху. Качались обычно парами, стоя лицом друг к другу, но иногда и на верёвках с узлами («тарзанках»). Часто в помещениях – овинах, сараях, в доме. Качались как можно выше, на Сороки обязательно с печеньем в виде птичек в карманах. Магия обряда повышает репродуктивные силы природы и человека в том числе. В сербских песнях прямо говориться, что девушки выходят "во здравие на качелях покачаться".


5. Переклички в больших населённых пунктах осуществлялись между группами, вышедшими «гукать весну» с разных концов села; между деревнями, расположенными в пределах слышимости закличек: «Как свечерело … и малые, и старые – все на эту на Лысую гору. Ну эти тут свои песни поют, те там свои… В переклики, кто какую запоёт». «Бывало на мост выйдем – … по воде дюже слышно далёко… А бо уже чуем, что боровцы поют!» . «И начинают петь весну … и слышно: в одной деревне, во второй, в третьей – всюду. Как прислушаешься – всё гудить, вся округа».

Перебранивались те же группы в конце закличек:

За лесом, лесом собаки брешут.
Собаки брешут, три купца едут,
Три купца едут, белила везут.
– Хлясинские девочки, купите белила!
– На что нам белила, мы и так белы,
Мы и так белы, ребятам милы!
…
Три купца едут, бураки везут. 
– Хлясинские ребята, купите бураки!
– На что нам бураки, мы и так дураки! (23). 

Дразнили молодожёнов, неженатых парней, «перестарков», а также родителей засидевшихся «в девках» невест:

По болонью вода разливается, ой люли, люли, разливается.
А Мишка дочкой набивается:
– Ты приедь, прибудь, младой Ванечка,
Ты возьми, возьми мою Манечку.
А она у меня и пряха и ткаха,
И ткаха и пряха, по колено рубаха,
Рукава по локоть, не умеет работать:
И в поле жнея, и дома как змея… (№ 49, 51, 79, 80, 43).

Корили не вышедших на заклички:

Кого нету, кого нету на улице?
Положь его колодою,
Колодою дубовою.
Маньки нет на улице.
Положь её колодою,
Колодою дубовою (№ 139).

Послесловие.

Сравнивая проведение обряда «заклички Весны» московскими общинами с вышеприведёнными данными по наиболее древнему и сохранному обряду «гуканье Весны» ареала кривичей, можно выявить основные ошибки современных традиционалистов.

1. Не было жёсткой привязки – «первые», «вторые», «третьи» заклички, приуроченные к определённым датам; был двухмесячный период проведения обряда.

2. Несмотря на то, что в некоторых источниках временем проведения обряда указывается только утро, в древности обряд был в основном вечерним, так как мог проводиться в будни, естественно, после работы. Если обряд совпадал с престольным праздником или Масленицей, то есть с нерабочим днём, то мог проводиться и утром, как, впрочем, и днём, и вечером.

3. Обязательной составляющей весенних обрядов являлось магическое качание на качелях, что в настоящее время не практикует ни одна община.

4. Обряды не были чисто детскими или женскими, мужчины принимали участие в обряде. Только на Сороки с утра наиболее активными были ребятишки младшего возраста, что не мешало представителям других возрастов ритуально качаться на качелях и гукать Весну днём и вечером того же дня.

5. Ритуальные перебранки, оттачивающие остроту ума и возбуждающие в исполнителях и слушателях весеннюю ярь, которая поддерживает необходимые весной общеприродные процессы, ныне профанически игнорируется.

Для того, что бы современное языческое движение не рассыпалось на множество мелких окультистских «междусобойчиков», необходимо сохранять в практике народные традиции, для этого их надо изучать, применять на практике и исправлять свои ошибки.



Источник : http://www.perunica.ru/etnos/6188-gukan ... ichey.html  

Испокон веков славится Смоленщина льном. Приезжайте в гости — вам покажут целый музей под названием «Смоленский лен». Эти-то льняные ткани с незапамятных времен украшают мои земляки тканым либо вышитым орнаментом. Понятно теперь, что такое наши украсы? Разнообразные узоры на сером, неотбеленном, или белом, как кипень, холсте: нарядные рубахи, фартуки, полотенца, наметки (по В. И. Далю, бабий головной убор, из белой режи в южной и западной России), затыльни (затыльная часть головного убора, покрывающая иногда и зашеек, загривок) и многое другое, сотканное и вышитое руками крестьянок.

«Между смоленскими бабами есть большие искусницы вышивания. Их узоры на редкость художественны и разнообразны. Они выполняют заказы с трогательным старанием и любовью»,— писал в 1905 году известный художественный критик С. Маковский, знакомясь с Талашкинскими художественными мастерскими. Эти слова вспоминаешь каждый раз, изучая образцы вышивки в собрании Смоленского областного музея-заповедника. Своими корнями смоленские узоры уходят в глубокую старину. Об этом говорит уже то, что основу здешних вышивки и ткачества составляет геометрический орнамент, который, как известно, отражает раннеземледельческие представления об устройстве мира. Почти всегда ведущая его фигура — ромб. Крупнейшие исследователи славянской старины считают, что самая ранняя вещь с ромбическим центром происходит из длинного кривичского кургана VI—VII веков из Ярцева Смоленской области. Самая ранняя! А ведь ромб как символ солнца был известен повсеместно.

К седой старине восходят и другие узоры, вышитые на тканях, найденных археологами в Рославльском, Духовщинском, Дорогобужском районах: крест, квадрат, треугольник, круг. Ныне эти ценнейшие находки тоже хранятся в Смоленском музее и в Государственном Историческом музее в Москве.

Все мотивы археологических вещей встречаются и в более позднее время. Известно, что обстановка жизни Смоленска уже на рубеже XII —XIII веков обусловливала отражение в живописи народных вкусов. В росписях этого времени использованы мажорные цвета — красный, голубой, желтый, позже столь любимые крестьянскими вышивальщицами. И опять ромб. Да и струйчатый орнамент монументальной живописи не навеян ли все тем же плетением народной вышивки?






Рубаха женская. XIX век. Юхнов уезд, Смоленская губерния.






Край полотенца. XIX век. Смоленская губерния.






Рукав женской рубахи. XIX век. д. Лопино, Кардымовский район.






Фрагмент фартука. XIX век. д. Наречино, Смоленская губерния.


Ромб и ромбический меандр становились символами жизненности и благоденствия, первой в истории человеческой мысли идеограммой Жизни и Блага. Крупный квадрат заполняют обычно квадратики-точки — древний символ засеянного поля. Ученые считают, что такой ромбо-точечный узор имеет самое прямое отношение к свадебному обряду и быту молодой замужней женщины, а все в целом связано с магией плодородия.

Так было в древности. А ныне... Приезжают наши экспедиции в глухие смоленские места и просят женщин показать старину. Достают старушки из сундуков и шкафов поневы, сарафаны, рубашки, фартуки — венчальный наряд их бабушек и мам. И живо можно представить поэтический свадебный обряд русской деревни, который обычно игрался осенью, когда убраны поля, то есть собраны те точки-семена с поля-ромба.

Смысл каждого узора старушки уже не могут объяснить, но ученым он понятен. Здесь и полоска-земля, и крест-огонь, и крючковатый крест — знак плодородия, и ромб городчатый — возможно, символ деревенского сруба, и треугольник-тведь... А ведь некоторые рисунки встречаются на более ранних памятниках! Да, это и узоры родосского сосуда из кургана Темир-Гора (VII век до н. э.), и вазы дипилонского стиля (VIII век до н. э.).

Удивительно: перед нами изделия XIX столетия, а все орнаменты связаны с древними культами земледелия. Вертикальные косые линии в древности символизировали дождь. Вдруг в узоре рубах из Демидовского района встретится миниатюрная фигурка человека, вытканная столь же условно, как рисовались подобные фигурки на вазах трипольской культуры. Конечно, крестьянка, исполнившая этот орнамент, не ведала о далеком Триполье, но для нее были столь же желанны и струи дождя, и хлебные зерна. Или еще совпадение. В древности четыре линии означали, что из тучи льются на землю четыре потока — по числу сосцов у вымени небесной оленихи. И смоленская мастерица из четырех узких полосок соткет единый узор, а по сторонам от него расположит мелкие точки — капли дождя.

Орнаменты браного ткачества из Демидовского района — черные на белом поле — особенно красивы. Это так называемые крюковые узоры. На Смоленщине они часто имеют местные, своеобразные названия. Так, в Духов-щинском районе их называют «козюльками». Рисунок здесь составлен из ряда ломаных линий, входящих одна в другую. Иногда эти козюли получают от-меты — это уже гребенка. Такой узор особенно сложен, так как отметы встречаются и крюковые — свастика. Знак этот, опороченный фашистами, имеет очень древнее происхождение и относится к солярной — солнечной символике. В смоленских украсах он встречается в разнообразных и сложных очертаниях, с двумя, тремя загибами, крюковыми отметами и получил название «завивастый хрест».

Между прочим, сам крестообразный мотив, как и четырехкратное повторение узора в раппорте, выражали представления древнего человека о пространстве, которое его окружало. Недаром говорят: «Солнце светит всем» — на все четыре стороны света.

Но самый распространенный мотив смоленской вышивки и ткачества, конечно, ромб — во всевозможных комбинациях он составляет основу орнамента. Казалось бы, такой простой и не слишком выразительный. Но в том-то и секрет народного искусства, что, применяя разнообразные членения внутреннего узора, мастерицы добивались необыкновенной выразительности, настоящего совершенства!

Разные варианты ромба с крючками не только образуют богатый декоративный узор, но опять же складываются в сложную смысловую картину. Тут и посев, и взращивание, и уборка урожая. Недаром смоленские крестьянки одевали на жатву самые красивые наряды. Представьте на ржаном поле группу женщин с серпами. Медленно передвигаются они по полосам. Труд тяжкий, изнурительный, но какое почтение к земле, которая и кормит, и одевает! Конечно, в XIX веке магическое значение обрядов все больше ослабевало, орнамент постепенно становился фактом именно искусства. Оттого, наверно, он резко усложнился.

Различных вариантов основных узоров не счесть! Плотными полосами затканы концы полотенец, фартуков, полики — нашивки в верхней части рукавов рубах, а иногда и все рукава, как в бывшем Юхновском уезде. И что интересно, смоленский орнамент часто обратим — контуры изображения и фона соответствовали друг другу. Выполнение двухсторонней — «двуличной» вышивки было, конечно, делом более трудным, но крестьянку это не останавливало.

Любовное отношение к каждому кусочку вышивки говорит о стремлении самый простой предмет сделать красивым, нарядным. Как многоголосно смоленское хоровое пение, так многоузорна здешняя народная вышивка. И вот еще о чем надо сказать. Художественный облик каждой вещи индивидуален, в то же время он опирался на веками складывавшиеся традиции. Именно они позволяли создавать разнообразные мозаичные композиции: традиционное служило плодотворной почвой для нового.

Сколь сложны порой орнаменты наших украс, столь разнообразна техника их исполнения. Древнейшим способом шитья, насколько удалось проследить, была продержка, то есть удаление некоторых нитей и обвивка остальных другими какими-либо, преимущественно красного цвета, что и носит название поводка.

Действительно, вышивка перевитью, или, как еще ее называют, строчкой очень характерна для Смоленщины. Узоры из больших и малых ромбов, гребенок, крестов набирались цветными нитками. Получалась как бы мозаика. Основной красный цвет «поваживался» — подчеркивался другими цветами. Выделялся таким образом не только цвет, но и определенный узор. Например, «расковка» — треугольник, поставленный на угол или грань, зубчатый или ступенчатый ромб (то есть испускающий лучи, создающие что-то вроде гребенки). Когда концевые отметы на углах соединялись треугольным перекрытием, образовывался маленький, ромб. Эта фигура называлась городок.

Помимо перевити, распространена была на Смоленщине и настебка. Здесь вышивка тоже двухсторонняя, но без продергивания ниток. И третий способ — набор, или настил, где узор также накладывается поверх ткани.

Многие восторгались смоленскими «украсами». Николай Константинович Рерих, побывав в Талашкине в начале века, писал: «Фигурные, звериного и цветочного рисунка ворота, столбы, фонари. Сказочные теремки. Вышиванья. Чаща узоров: острые «городки», пухлая «настебка», прозрачная «рединка», набор «Москва», «строчка», «кресты»... Сукманина, рядно-дерюги, бранина, нацепина... ткани простые, на глаз бархатистые, мягкие».

Приезжайте и вы в Смоленск посмотреть местные украсы. Не пожалеете.

Русалки — молодыя, красивыя женщины, съ длинными до пятъ косами; живутъ онѣ въ лѣсахъ, болотахъ, но главное пребываніе русалокъ въ рѣчкѣ, въ какомъ нибудь глубокомъ омутѣ. На берегъ русалки выходятъ рѣдко, а если и вылѣзаютъ, то далеко отъ воды не отходятъ; онѣ заманиваютъ къ себѣ проходящихъ мимо мужчинъ, которыхъ больше всего прельщаютъ красотой и стараются защекотать. Отъ нечего дѣлать русалки подшучиваютъ надъ рыбаками, скручиваютъ ихъ сѣти, вытаскиваютъ норота на берегъ, въ неводахъ выворачиваютъ матню.

Русалки — души утопленицъ, мертворожденныхъ, или же дѣтей, умирающихъ некрещеными. До Духова дня онѣ живутъ въ водахъ; на Духовъ день русалки выходятъ изъ своихъ жилищъ и плещутся на поверхности воды. Тогда русалки могутъ заходить и далеко отъ мѣста своего обитанія, въ лѣса и рощи.

Цѣпляясь волосами за сучья и стволы, если эти деревья согнуты бурею, онѣ качаются какъ на качеляхъ, съ крикомъ: „рел'и, рел'и!" или: „гутыньк'и, гутыньк'и!"

Заходятъ русалки въ поля и луга, заманивая прохожихъ поближе къ водѣ, чтобы потомъ ихъ утопить или защекотать до смерти. Во всякое мѣсто могутъ зайти русалки. Остерегаются купаться на Духовъ и Троицынъ день.

На Кривой недѣлѣ опасно ѣхать одному чрезъ засѣянное рожью поле: русалки могутъ напасть и замучить.

Русалокъ не трудно узнать издали: онѣ походятъ на женщинъ съ длинными распущенными волосами.

Чтобы избавиться отъ нихъ во время нападенія, нужно начертить на землѣ крестъ, который обвести кругомъ чертою; въ этомъ кругу и стать. Русалки тогда не подступятся; походятъ, походятъ около черты, а потомъ и спрячутся.

( Collapse )
Въ одной изъ духовскихъ пѣсенъ дѣвушки просятъ бабушку очертить ихъ волшебнымъ кругомъ и обсыпать овсомъ и хмелемъ:

А ты, бабушка Купріяноўна,
Ты жъ обчарти насъ залатымъ нажомъ,
Ты жъ абсѣй насъ ярымъ аўсомъ

(с. Черепово Росл. у.).

Абсѣйка насъ ярымъ хмелемъ,
Абчарти насъ залатымъ ножомъ!

(С. Скотинино См. у.).

Бабка обводитъ чертою дѣвушекъ, находящихся въ кругу, со словами:

„Хто ў чартѣ — то наши.
За чартою—то ни наши!"

Русалки, по народному представленію, существа жалкія, нуждающіяся въ пищѣ и одеждѣ:

На кривой бярёзи
Русалка сядзѣла,
Рубацёнки прасила:
— „Дзѣўки-маладухи,
Стойця, рубашку дайця:
Хушъ худу-худеньку,
Дакъ бялу-бяленьку."

Существуетъ повѣрье, что на Духовской недѣлѣ ходятъ по лѣсу нагія женщины и дѣти; при встрѣчѣ съ ними нужно непремѣнно набросить на нихъ платокъ или хоть какую нибудь тряпочку. Если же ничего съ собою нѣтъ, то нужно хотя оторвать рукавъ отъ платья и кинуть русалкамъ — въ противномъ случаѣ угрожаетъ неизбѣжная смерть. Въ подтвержденіе послѣдняго разсказываютъ, что одинъ мужикъ, встрѣтивъ въ лѣсу нагихъ дѣтей, хотѣлъ убить ихъ, но чуть поднялъ руку, какъ его скорчило, и онъ умеръ на мѣстѣ.

Повѣрье относительно русалочьихъ дѣтей, нагихъ, жалкихъ, стонущихъ, весьма распространено. Крестьянка с. Данькова Ѳевла Марковна мнѣ передавала слѣдущее:

„Я ѣхала черезъ лѣсъ со своимъ отцемъ; проѣзжая мимо одной большой ели, мы услышали жалкій стонъ, точно маленькія дѣти рыдали. Отецъ шепнулъ мнѣ на ухо: — „Это русалочьи дѣти плачутъ!" — Мы прикрыли мѣсто около елки платочкомъ, и плачъ стихъ".

Русалки принимаютъ участіе вмѣстѣ съ дѣвушками въ гаданіяхъ на Духовъ и Троицынъ день. Дѣвушки сплетаютъ себѣ вѣнки изъ живительныхъ и чародѣйственныхъ травъ: буковицы, полыни, любистика, черемухи и березы. На Духовъ день послѣ обѣда дѣвушки съ пѣснями и плясками завиваютъ вѣнки. Онѣ несутъ въ лѣсъ разныя кушанья, между которыми непремѣнно должна быть яичница. Вѣнокъ остается завитымъ цѣлую недѣлю, впродолженіи которой къ нему не подходятъ изъ боязни, чтобы русалки, качающіяся не защекотали дерзкаго; если кому-либо встрѣтится крайность непремѣнно итти неподалеку — отнюдь не долженъ видѣть то мѣсто, гдѣ этотъ вѣнокъ находится.

По окончаніи Русальной недѣли, въ первое воскресенье послѣ Духова дня, русалки оставляютъ вѣнокъ; пора ихъ наслажденій кончилась, и дѣвки ужъ безъ страха отправляются развивать его и раскумливаться. А до этого —

Хто вянокъ разаўеть,
Таго у крюкъ сагнеть;
Акалѣить батька,
Аслѣпнить матка.

На заговины дѣвушки бросаютъ вѣнки въ воду и загадываютъ о женихахъ. Дѣвушка, вѣнокъ которой тонетъ, по народному повѣрью, должна умереть; по другому повѣрью, печальная участь постигаетъ ея жениха:

„А ўси вянки паверьхъ вады,
А мой патанулъ;
А ўси дружки съ вайны пришли,
А майго дружка нѣтъ!"

Въ селѣ Прыщахъ Рославльскаго уѣзда дѣвушки старались затянуть въ воду мужчину и выкупать его, если тотъ случайно приходилъ къ водѣ, къ мѣсту дѣвичьяго гаданія. Обычай этотъ, возникшій какъ-бы въ подражаніе русалкамъ, давно уже прекратился.

„Разъ мы, передавала одна женщина, покупали писаря и падмочили у него за пазухой какую-то бумагу. Писарь насъ затягалъ по судамъ, и мы бросили съ тѣхъ поръ купать мужчинъ."

На Семикъ крестьяне поминаютъ утоплениковъ, удавлениковъ, вообще людей, скончавшихся скоропостижно. Прежде и „проводъ" такимъ умершимъ отпѣвали только въ этотъ день.

Мыть бѣлье на рѣчкѣ въ Семикъ не принято въ угоду залившемуся, потому что, если не изъ близкихъ, такъ изъ дальнихъ родственниковъ кто-нибудь былъ утопленикомъ.

По мнѣнію крестьянъ Ельнинскаго уѣзда, русалки произошли отъ приспанныхъ дѣтей „присыпушей," вмѣсто которыхъ лѣсовые кладутъ чурбаны.

Одна крестьянка приспала нѣсколькихъ своихъ дѣтей и, чтобы не приспать послѣднюю дочь, не ложилась съ нею спать даже тогда, когда та стала взрослою дѣвушкою. Наконецъ, дочь, будучи уже замужемъ, пріѣхала въ гости къ своей матери, которая ей говоритъ: „Дачушка, ни разу я съ тобою не спала; ляжемъ теперь поспать вмѣстѣ."

Дочь согласилась; въ ту же ночь мать ее и приспала. Послѣ похоронъ мать была безутѣшна; разъ пошла она въ поле и слышитъ тамъ голосъ: „пойди на Благовѣщенье въ церковь и, когда запоютъ херувимскую пѣснь, стань въ притворѣ у дверей; въ это время будутъ выходить всѣ черти; между ними будетъ итти и твоя дочь. Ты пропусти всѣхъ чертей мимо, а дочь свою хватай и держи до тѣхъ поръ, пока выйдетъ священникъ и начнетъ ее отчитывать!" Мать сдѣлала такъ и привела свою дочь невредимою.

По крестьянскому повѣрью, во время обѣдни „черти-присыпальнички" находятся въ церкви по лѣвую сторону алтаря. Когда священникъ, при пѣніи херувимской пѣсни, отворяетъ царскія врата, черти испытываютъ страшное мученіе и спѣшатъ удалиться изъ храма, и, чтобы между присутствующими во храмѣ не спрятался чортъ, они должны въ это время стать на колѣни. Иногда и въ пропажѣ скотины бываютъ виноваты русалки. Погадаютъ дѣды и скажутъ, что для того, чтобы отыскать пропавшую скотину, нужно положить относъ русалкамъ. Относъ этотъ дѣлается такъ:

„Сплети лапти, сидя въ лѣсу на пнѣ; разорви новую женскую рубаху и сдѣлай изъ нея онучи, и, вмѣстѣ съ хлѣбомъ и солью, всё это заверни въ чистую тряпку, перевяжи красной лентой и отнеси на перекрестокъ въ лѣсъ. Тамъ, положивши всё это на какое нибудь дерево, поклонись до земли, не крестясь, на всѣ четыре стороны и говори:

„Прошу васъ, русалки,

Мой даръ примите,

А скотинку возвратите!"

Крестьяне увѣрены, что пропавшая скотина возвращается только благодаря подобнымъ относамъ.

По народному мнѣнію, русалку можно поймать и привести домой. Вотъ одна легенда: „Мой прадѣдъ, разсказываетъ крестьянинъ, пошелъ однажды на Русальной недѣлѣ въ лѣсъ лыки драть; на него тамъ напали русалки, а онъ быстро начерталъ крестъ и сталъ на этотъ крестъ. Послѣ этого всѣ русалки отступили отъ него, толька одна все еще приставала. Прадѣдъ мой схватилъ русалку за руку и втащилъ въ кругъ, поскорѣе набросивъ на нее крестъ, висѣвшій у него на шеѣ. Тогда русалка покорилась ему; послѣ этого онъ привелъ ее домой.

Жила русалка у прадѣда моего цѣлый годъ, охотно исполняла всѣ женскія работы; а какъ пришла слѣдующая Русальная недѣля, то русалка снова убѣжала въ лѣсъ. Пойманныя русалки, говорятъ, ѣдятъ мало — болыпе питаются паромъ и скоро безслѣдно исчезаютъ изъ человѣческаго жилища.

Русальная недѣля почитается крестьянами какъ праздникъ: во время этой недѣли крестьяне работаютъ по утрамъ, а съ полдня совсѣмъ ничего не дѣлаютъ. Всю недѣлю стараются избѣгать слѣдующихъ работъ: не пашутъ, не сѣютъ, не вьютъ веревокъ, не вяжутъ боронъ, не прядутъ, не городятъ изгородей. По повѣрію крестьянъ, кто будетъ пахать въ эту недѣлю, у того скотъ будетъ падать; кто будетъ сѣять, у того градомъ побьетъ хлѣбъ; кто будетъ прясть шерсть, у того овцы будутъ кружиться; кто будетъ городить изгородь, вить веревки, вязать бороны, тотъ зачахнетъ, и согнетъ того въ дугу.

Дѣти лицъ, нарушившихъ Русальную или Кривую недѣлю, родятся уродами; приплодъ скота у этихъ хозяевъ бываетъ ненормальный. Мальчики работали на русальной недѣлѣ; вдругъ пришла русалка и защекотала ихъ до смерти. На Русальной недѣлѣ не пускаютъ дѣтей бродить около воды.