Дело Савченко как попытка создать прецедент

[SERGIO]

В деле Савченко Россия следует принципу «не быть слабее Америки» и копирует американское правоприменение. Независимо от конкретных обстоятельств дела, это попытка создать прецедент, согласно которому российских гражданских лиц нельзя убивать, даже если страна, где они убиты, находится с Россией в конфликте
В июне 1884 года Саутгемптон провожал в плавание яхту «Миньонетт». Тогда никто не знал, что она уплывает прямиком в юридическую историю. Когда 29 июля шлюпку с остатками команды «Миньонетт» заметили с проходящего мимо судна «Монтесума», моряки обнаружили на шлюпке объеденные останки самого молодого члена команды – юнги. С одной стороны, моряки яхты формально совершили убийство, но с другой – всем на побережье был известен неписаный морской закон, который отменяет табу на каннибализм при кораблекрушениях и угрозе голодной смерти. И местные присяжные не смогли прийти к решению, виновны ли в убийстве выжившие моряки. В итоге хитрых юридических уловок дело было разрешено, осужденные получили по шесть месяцев каторжных работ (фактически – прощены), но был создан один из принципиальнейших прецедентов common law – R v. Dudley and Stephens (1884) 14 QBD 273 DC: необходимость не является оправданием в делах об убийстве.
Дух и справедливость
Многие считают, что суд над Савченко и двадцать два года срока – это возмутительно. Однако циничные юристы должны смотреть глубже эмоций и объяснить, зачем это делается. А делается это исключительно для создания все того же юридического прецедента, не имеющего к личности самой Савченко никакого отношения. Прецедента, который будет однозначно подтверждать, что любые лица, причастные к убийству граждан России, будут преследоваться и наказываться любыми возможными средствами по всему миру.
И вопрос тут отнюдь не в многочисленных ошибках, которые вольно или невольно допустили российское следствие и суд, а гораздо глубже – очень близко к понятиям «equity and fairness» в уважаемом всеми common law. Насколько с точки зрения духа закона и прав справедливости действия России противоречат тому, что делают, например, американские суды?
Начало современным принципиальным подходам к «врагам США» было положено приблизительно в 1945 году, когда знаменитейший судья Лёрнед Хэнд сформулировал в деле United States v. Aluminum Company of America, 148 F.2d 416 (2d Cir. 1945) получившую впоследствии широчайшее развитие юрисдикционную доктрину эффекта (или негативных последствий), согласно которой суды США имели юрисдикцию в делах, в которых действия третьих лиц, находящихся за рубежом, оказывали негативный эффект на коммерцию или граждан в США.
Можно рассказывать часами, как применялась эта доктрина за последние 70 лет, но имеет смысл остановиться на относительно свежих делах, связанных непосредственно с россиянами. Они более чем наглядно показывают, что российский суд в «деле Савченко» шагнул ничуть не шире судов американских.
Вероятность вреда
Итак, начнем с факта про якобы похищение Савченко «уполномоченными органами Российской Федерации» с территории Украины. Предположим, что это правда. Берем разбирающееся в настоящее время в американских судах дело российского, по утверждению следствия, хакера Селезнева и читаем, что он был похищен (тут вряд ли уместно другое слово) сотрудниками секретной службы США с Мальдивских островов, перевезен на Гуам, потом – в США, и сейчас над ним там вовсю идет суд. В ответ на возражения о похищении, необходимости процедуры экстрадиции и соблюдения международных законов суд США сказал: «А мне все равно – подсудимый доставлен в мою юрисдикцию, у меня есть основания полагать, что его действия имели негативный эффект в США – вот и сужу». Это и есть принцип male captus bene detentus, «неправильно пойман, но за дело». Кстати, медицинских оснований не судить Селезнева гораздо больше, чем Савченко, – есть не оспариваемые никем данные, что он получил тяжелейшую травму как жертва теракта.
Наиболее слабым местом в «деле Савченко» является то, что никто не доказал, что она непосредственно принимала участие в убийстве российских журналистов. Отсутствует причинная связь между действиями Савченко «по корректировке огня», участием в боевых действиях и смертью журналистов. Допустим, что это чистая правда: Савченко была просто одним из участников военных действий, в ходе которых, погибли журналисты. И все. Казалось бы, человека надо срочно освободить. Но мы же пытаемся разобраться в деле с точки зрения equity and fairness – наличия тех или иных подходов к сходным проблемам в праве иных государств. Берем надоевшее дело Виктора Бута (оно до сих пор существует). Не будем обсуждать, является ли Виктор Бут высокоморальным человеком и хорошо ли вообще торговать оружием. Позволим только заметить, что американский суд основывал свой приговор на допущении, что, возможно, Виктор Бут продавал якобы террористам оружие, из которого якобы убили или могли убить американских военнослужащих. И никто не озаботился тем, что поставленные Бутом пулеметы могли совершенно успешно сгнить где-нибудь на складе. Мог нанести вред американским военнослужащим. Подобная же логика применяется и в деле вероятного хакера Селезнева и летчика-«наркоторговца» Ярошенко, которые отродясь не были в США, не «ломали» там банки и не торговали там «наркотиками». Но вред мог быть. Как справедливо заметил ведущий американского шоу в передаче по делу Литвиненко: «Вот тут нам англичане открыли истину, что к делу Литвиненко мог быть причастен президент Путин. Да Путин ко всему, что происходит вокруг России, за последние пятнадцать лет мог быть причастен!» И ведь не поспоришь.
Все три российских прецедента говорят приблизительно об одном: нельзя совершать какие-либо действия, от которых может быть плохо гражданам США, пусть даже эти действия совершаются где-то в Антарктиде. Тут надо заметить, что и российский Уголовный кодекс предоставляет в принципе российским властям такую возможность. Просто никто не привык, что Россия так себя ведет. Она же, судя по всему, пытается, как умеет, приучить всех к этой мысли. То есть в некотором роде в деле Савченко российское правоприменение пытается, как умеет, копировать англосаксонское. Копировать там, где на это есть явный государственный запрос.
Неважно, что война
Идея, что делом Савченко, как и многими украинскими делами, мог бы заняться Международный уголовной суд в Гааге (коль скоро Украина признала его юрисдикцию и когда завершит процедуры ратификации), многим представляется выходом из юридического тупика (это когда невозможно полностью доверять национальному правосудию). Но если мы тут попробуем применить подход equity and fairness, то сразу наткнемся на известный результат. В 2002 году президент Джордж Буш подписал закон о защите американских военнослужащих, American Service-Members' Protection Act (ASPA, Title 2 of Pub. L. 107–206, H.R. 4775, 116 Stat. 820, enacted August 2, 2002), принятие которого преследует цель запугать страны, ратифицирующие тот самый Римский статут, который и положил начало Международному уголовному суду. Закон разрешает применять военную силу для освобождения любого американца или гражданина союзной США страны, который окажется в руках Международного уголовного суда в Гааге или тех, кто собирается его туда передавать. То есть вплоть до того, чтобы отбить силой военнослужащего, захваченного по подозрению в военных преступлениях, от Международного уголовного суда в столь любимой всеми Гааге.
Таким образом, дело Савченко вне зависимости от того срока, который она в итоге пробудет в заключении, и будет ли обменена на захваченных российских офицеров (что было бы неплохим итогом), станет абсолютно обезличенным прецедентом, как полтора столетия назад знаменитое дело о каннибализме на море. Судя по тому, что гибель вооруженных сепаратистов не является предметом обвинения, речь идет о попытке зафиксировать принцип, согласно которому безоружные российские граждане не могут быть наказаны и тем более убиты даже в ситуации, когда у страны, где они оказались, враждебные отношения с Россией или даже прямой конфликт.
Страшный международный суд
Разумеется, в контексте сравнительного анализа различных резонансных процессов можно начать мучить себя чисто эмпирическим вопросом, почему многие верят западным судам и почти никто не верит российскому. И тут надо четко представлять, что мы имеем в виду, говоря про «российские суды». Практикующий юрист сталкивается вот с каким парадоксом. С точки зрения общественного мнения нынешний суд менее объективен, чем в более свободные 90-е. Однако на практике российский судам приблизительно до 2005 года верить было никак невозможно – в олигархический период развития российской государственности «решальщики» раскрывали ногой двери в кабинеты судей любой инстанции и стал широко известен в юридических кругах анекдот: «Судились банк с нефтяной компанией. Со стороны банка занесли три миллиона, со стороны нефтяной компании – пять. Судья постановил вернуть каждой стороне по три миллиона и судить по справедливости».
Таким образом, эра относительной независимости российских судов насчитывает едва ли десятилетие, и глупо сравнивать их «качество» и независимость, например, с британскими судами, существующими в более-менее неизменном правовом пространстве столетия. К тому же удовлетворенность действиями западных судов высказывают только те, кто знакомится с их решениями по написанным слабо знакомыми с юридической тематикой журналистами статьям. Вот, например, бывший сенатор Пугачев очень недоволен решениями британских судов; Березовский был недоволен решением Лондонского суда; Ходорковский – решением Европейского суда по его делам. Иран вряд ли считает справедливым решение американского суда, взыскавшего с него 10,5 млрд долларов. И никто не спешит приветствовать решение того же американского суда, обязавшего Apple «хакнуть» по требованию ФБР iPhone. И таких примеров много, причем почти все недовольные называют решения уважаемых западных судов «предвзятыми и политически мотивированными». К сожалению, история права показывает, что путь к справедливому и качественному правосудию выстлан неприглядными решениями судов о каннибалах, террористах и хакерах.
Но как же все-таки судить таких, как Бут, Савченко, «пленный» хакер, гэрэушники, и прочих, кто попадает между жерновов политических интересов и юридической мощи отдельных государств? В этой ситуации есть всего два логических подхода: передача соответствующих дел в наднациональные юрисдикционные органы, например – в некий новый Большой международный уголовный суд (компетенция которого будет гораздо шире, чем у существующего сейчас в Гааге), или оставить все как есть, когда по факту применяется принцип «кто кого поймает, тот того и судит» (и дело Савченко, и все российско-американские дела условно из этой категории).
Интересно, что, вполне возможно, и Россия присоединилась бы к договору о создании подобного наднационального суда, если бы его юрисдикцию над своими гражданами признали все, включая США. Потому что один из главных принципов поведения России, который мы наблюдаем в последние годы, – догнать Америку: то есть не дать делать в отношении себя то, что США не позволяют в отношении себя. Хотя силы не равны. Не вышла же Россия из-под юрисдикции Европейского суда по правам человека, который доставляет ей массу проблем. Но вопрос в том, насколько другие глобальные политические игроки, вроде США и Китая, готовы играть в подобные игры, а не отбивать своих от международных судов. Система международного уголовного правосудия может работать или для всех, или, по факту, ни для кого. Вот это и необходимо решить в ближайшее время, чтобы не было ни процессов Бута, ни процессов Савченко, ни последующих подковерных обменов осужденными. Звучит сейчас почти фантастически – впрочем, в политике все возможно, было бы только желание.

http://carnegie.ru/commentary/2016/03/24/ru-63112/ivvw

[semen.altov]

нах ее

[FreemanNow]

SERGIO, ну и что нового? Читайте Вышинского, там все это давно обкатано на практике)

[FreemanNow]

SERGIO, кстати, я почему-то думал, что ты адвокат, а не прокурор..

[SERGIO]

FreemanNow, я вообще офисный планктон

[Doping87]

ИМХО было бы неплохо обменять ее на Караджича, Младича и других гаагских узников, а также Ярошенко с Бутом. Вопрос: пойдет ли на это пиндостан? Наврядли