Генерал Чемпиньский: Мы имеем дело с небывалой открытостью русских
И как же огорчают меня комментарии, домыслы в некоторых СМИ. Особенно если учесть, что чаще всего домыслами занимаются люди, которые совершенно не разбираются в том, о чём рассуждают. Русские получили приказ: максимальная открытость. Теперь мы должны ждать, пока выскажется наша прокуратура. Это наиболее разумное, что мы сейчас должны делать. Не спекулировать на этой теме.
Генерал Громослав Чемпиньский
Агата Кондзиньская: Как выглядит официальный порядок действий, когда польский самолёт разбивается на территории другой страны?
Генерал Громослав Чемпиньский, бывший глава Управления Охраны Государства: В первую очередь появляются местные службы. Почти во всех странах это службы охраны аэропорта. И не забывайте, что в Смоленске уже были серьёзные силы служб охраны порядка и спецслужб, которые должны были охранять эту делегации.
Агата Кондзиньская: И ждали её.
Генерал Громослав Чемпиньский: Да. Произошла авиакатастрофа. Первыми на место трагедии прибывают машины пожарной команды, потому что их задача – тушить и спасать. Медицинские службы – чтобы спасать, если есть раненые. Собирается полиция, чтобы оградить место катастрофы и дать возможность прокурорам и авиаэкспертам обеспечить сохранность вещественных доказательств, необходимых для выяснения причин катастрофы.
В это время службы информируют своё руководство о том, что произошло. Речь идёт, главным образом, о решении, кто уведомит польскую сторону. И через дипломатические каналы, с одной стороны, а также ведомственные каналы, с другой стороны, извещают о трагедии. И ждут концепции сотрудничества. Изучается вопрос, будем ли мы действовать совместно. Что мы должны делать до того времени, пока вы не приедете. Прокурор должен заняться телами, чтобы впоследствии идентифицировать их.
Агата Кондзиньская: И принимается решение о сотрудничестве.
Генерал Громослав Чемпиньский: В зависимости от взаимоотношений сотрудничество бывает более или менее открытым. А лучше всего то, когда эксперты работают вместе.
Агата Кондзиньская: То есть совместная комиссия.
Генерал Громослав Чемпиньский: Да, это форма наибольшей открытости. Впервые мы имели дело с небывалой открытостью русских. Они были в этом заинтересованы. Они знали, что какие-либо недоговорки, какие-либо сомнения, отказ в чём-либо будет сразу воспринят против них, что будут множиться домыслы. Отсюда и беспрецедентное сотрудничество с обеих сторон. Доступ к чёрным ящикам, доступ к переговорам с башней, к оборудованию аэродрома. Мы получили всё, чего потребовала Польша, чтобы увидеть, что произошло на самом деле.
Агата Кондзиньская: Русские могли сказать, что только они ведут расследование? И это было бы согласно с международным правом?
Генерал Громослав Чемпиньский: Для меня это трудный вопрос, поскольку мне не известна ситуация, когда стороны хотели бы отказаться от сотрудничества в случае катастроф правительственных самолётов. Даже гражданских. Всегда допускается другая сторона. Хотя можно ограничить её доступ, руководить людьми, которые ведут расследование. Здесь этого нет.
Мы знаем, что в странах с ужесточённым политическим режимом информация всегда лимитируется. Можете присутствовать, но не будете непосредственно исследовать останки, не будете иметь непосредственного доступа к машине. Могли быть такие ситуации. Здесь этого не было. Было предложено полноценное профессиональное сотрудничество.
Агата Кондзиньская: Даже для семей жертв?
Генерал Громослав Чемпиньский: Да. Доступ к жертвам, помощь родственникам, которые приезжали для идентификации. Но прежде всего эксперты и прокуратура. Я думаю, что также и определённый обмен информацией между спецслужбами.
Агата Кондзиньская: На борту были особы, имеющие доступ к важнейшим государственным тайнам.
Генерал Громослав Чемпиньский: Согласно нашим процедурам, выезжая за границу, нельзя иметь при себе никаких документов любого уровня секретности. Это запрещено.
Агата Кондзиньская: Но можно иметь мобильный телефон, который тоже содержит определённую информацию.
Генерал Громослав Чемпиньский: Сегодня мобильный телефон не является никаким источником информации. Не поймите меня превратно, но спецслужбы имеют оборудование такого типа, что для них нет никаких проблем с доступом к мобильным телефонам. Не имело бы смысла бороться за нечто подобное. Спецслужбы знают слишком много, чтобы в такой момент упасть столь низко – а посмотрим, нет ли там чего. Рано или поздно это стало бы известно и испортило бы всё, что они сделали хорошего. Я слишком хорошо знаю спецслужбы, чтобы знать, что они не делают ничего такого, что не приносит результатов, но может принести вред. Они получат эту информацию другим способом.
Агата Кондзиньская: То есть полный профессионализм.
Генерал Громослав Чемпиньский: Наблюдая за русскими и зная их, я должен сказать, что я очень позитивно изумлён. И как же огорчают меня эти разные комментарии, появляющиеся в некоторых СМИ и на некоторых телеканалах. В нас нет врождённого чувства меры. Рождаются домыслы, очень некрасивые домыслы, особенно если учесть, что чаще всего домыслами занимаются люди, которые совершенно не разбираются в том, о чём рассуждают. Эти комментарии неприличны.
Русские понимали масштаб трагедии и символику места. У меня в памяти снимок русского милиционера. Идёт, и видно, что он практически не может говорить. В таком он был шоке. И к тому же они получили приказ: максимальная открытость. Относительно этого у меня нет никаких сомнений.
Теперь мы должны ждать, пока выскажется наша прокуратура. Это наиболее разумное, что мы сейчас должны делать. Не спекулировать на этой теме.
. Оргигинал -